Максим, 41 - 22 ноября 2011 11:40

Сбежав с берега, мальчишки вошли на лавы и стали ждать Пашку. Бойкий Мишутка весело прыгал на качавшихся досках и дразнил языком подошедшую Пашку.
— Сунься-ка, сунься! Попробуй! — кричал он. — Живо в Урме будешь. Знать, забыла, как вечор тебя мамка за волосья таскала? Погоди, еще попадет!
— За что твоя мать ее била? — послышались голоса.
Мишутка принял важный вид, засунул руки в карманы и не спеша стал рассказывать, как вчера они с матерью вдруг заслышали, что у них в сенях кто-то возится.
— Тяти дома не было, — повествовал Мишутка. — Мамка испугалась: думала, вор забрался. А делать нечего, взяла ночничок и пошла в сени. Глядь, а за кадкой Пашка-дура сидит.
— Украсть хотела. У-у, воровка! Подкидыш! — закричали мальчишки.
Темные глаза Пашки гневно сверкнули.
— Не воровка я! Вот, как перед Богом! — крик¬нула она и перекрестилась.
— А зачем же схоронилась?
— Озябла, ночь была... Холодно. Знала, что в избу не пустят...
— Знамо, в нашей деревне никто не пустит, заявил Чечуенок. — Нам подкидышей не надо! Проваливай дальше!
— Где ж ты ночевала? — тихо спросила Пашку одна из девочек.
Пашка вскинула на нее глаза. Прочла ли она сострадание во взгляде девочки, или ее тронул ласковый голосок, только две светлые, как кристалл, слезинки выкатились из-под ее длинных ресниц.
— В стогах, — тихо ответила она и сделала два шага к лавам.
— Прочь! Куда лезешь? Сказано, не пущать! Плыви, коли охота! — кричал Мишутка
— Пустите Христа ради! — взмолилась Пашка. — Холодно, в поле ночевать страшно-о-о...
— Сейчас пустите! Не то худо будет, — вступились девочки.
— Боимся мы вас, как же! — крикнул Мишутка и стал пятиться, загораживая им дорогу.
Вдруг он оступился и стремглав полетел в реку. Раздался всплеск, и Мишутка скрылся под водой.
С криком и воплями дети помчались в деревню, только одна Пашка осталась на берегу. Вдруг она быстро сбросила кацавейку и кинулась в реку, где мелькнула русая голова Миши.
Девочка изо всех сил работала руками и наконец настигла утопавшего. Она ловко сгребла его за волосы и потащила. Когда сбежались люди, Мишутка был спасен. С причитаньями, со слезами кинулась к бесчувственному ребенку мать.
— Качать его надо! — сказал кто-то из мужиков.
— Пошто? Клади на брюхо, ничком.
Кто-то легонько похлопал его по шее, и, действительно, вода полилась изо рта и носа. Через несколько минут Мишутка вздохнул. Обрадованная мать заголосила, дюжий мужик поднял мальчика, и процессия тронулась к деревне.
На берегу осталась только измокшая, дрожащая от холода Пашка. О ней все забыли; теперь ей никто не мешал переправляться через лавы. Девочка и попробовала было перейти, но вернулась; от только что перенесенного волнения у нее кружилась голова и дрожали ноги.
С большим трудом поднялась она на берег и, скорчившись, присела на помосте житницы.. Смертельный холод охватил все тело девочки, — она чувствовала, что умирает,..
Вдруг послышались голоса, и кучка баб во главе с теткой Мариной бросились к ней. Девочка устало подняла на них глаза, видимо, плохо сознавая, зачем она здесь.
— Встань, Пашка! Пойдем в избу! Ишь ты, застыла, сердешная! — с трудом подымая девочку с помоста, говорила тетка Марина. — Спасибо тебе

• 
• 
•