Созерцалов, 41 - 20 января 2013 18:55

Продолжение

«Лица»
(моноспектакль по рассказам Бобок и Сон смешного человека)

«И вот с тех пор я и проповедую! Кроме того — люблю всех, которые надо мной смеются, больше всех остальных. Почему это так — не знаю и не могу объяснить, но пусть так и будет. Они говорят, что я уж и теперь сбиваюсь, то есть коль уж и теперь сбился так, что ж дальше-то будет? Правда истинная: я сбиваюсь, и, может быть, дальше пойдет еще хуже. И, уж конечно, собьюсь несколько раз, пока отыщу, как проповедовать, то есть какими словами и какими делами, потому что это очень трудно исполнить. Я ведь и теперь все это как день вижу, но послушайте: кто же не сбивается! А между тем ведь все идут к одному и тому же, по крайней мере все стремятся к одному и тому же, от мудреца до последнего разбойника, только разными дорогами. Старая это истина, но вот что тут новое: я и сбиться-то очень не могу. Потому что я видел истину, я видел и знаю, что люди могут быть прекрасны и счастливы, не потеряв способности жить на земле. Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальным состоянием людей. А ведь они все только над этой верой-то моей и смеются. Но как мне не веровать: я видел истину, — не то что изобрел умом, а видел, видел, и живой образ ее наполнил душу мою навеки. Я видел ее в такой восполненной целости, что не могу поверить, чтоб ее не могло быть у людей. Итак, как же я собьюсь? Уклонюсь, конечно, даже несколько раз, и буду говорить даже, может быть, чужими словами, но ненадолго: живой образ того, что я видел, будет всегда со мной и всегда меня поправит и направит. О, я бодр, я свеж, я иду, иду, и хотя бы на тысячу лет. Знаете, я хотел даже скрыть вначале, что я развратил их всех, но это была ошибка, — вот уже первая ошибка! Но истина шепнула мне, что я лгу, и охранила меня и направила. Но как устроить рай — я не знаю, потому что не умею передать словами. После сна моего потерял слова. По крайней мере, все главные слова, самые нужные. Но пусть: я пойду и все буду говорить, неустанно, потому что я все-таки видел воочию, хотя и не умею пересказать, что я видел. Но вот этого насмешники и не понимают: «Сон, дескать, видел, бред, галлюцинацию». Эх! Неужто это премудро? А они так гордятся! Сон? что такое сон? А наша-то жизнь не сон? Больше скажу: пусть, пусть это никогда не сбудется и не бывать раю (ведь уже это-то я понимаю! ), — ну, а я все-таки буду проповедовать. А между тем так это просто: в один бы день, в один бы час — все бы сразу устроилось! Главное — люби других как себя, вот что главное, и это все, больше ровно ничего не надо: тотчас найдешь как устроиться. А между тем ведь это только — старая истина, которую биллион раз повторяли и читали, да ведь не ужилась же! «Сознание жизни выше жизни, знание законов счастья — выше счастья» — вот с чем бороться надо! И буду. Если только все захотят, то сейчас все устроится.»

Необходимо отметить, что «большие» и «маленькие» произведения Федора Михайловича существенно различаются. Если его романы – это психологические детективы, то рассказы – христианская проповедь в чистом виде.
Выскажу спорную вещь, но глубоко убежден, что русское православие умерло вместе с Федором Михайловичем. То, что происходило в Русской Православной Церкви в предреволюционные годы, в советский период, в современный период называется «Византийский вариант». То бишь, церковь превратилась в одну из ветвей власти, которая занимается государственной пропагандой, сбиванием мирян в стадо и иногда балаганной развлекухой. Еще один маленький шаг – и РПЦ превратится в католическую церковь времен Средневековья, движение к оному явственное. Я уж не говорю про моральный облик современных служителей культа. В то время, когда подавляющее число мирян еле сводят концы с концами, попы купаются в роскоши, покрывая себя с головы до ног золотыми вензелями. Как это соотносится с действительно положительными служителями православной церкви, например, со святым старцем Зосимой, или с чеховским отцом Яковом? Никак.
Возвращаясь к самому моноспектаклю, хочется отметить блестящее исполнение советского и российского актера, режиссера и писателя, пушкиниста Владимира Эммануиловича Рецептера.

staroeradio.ru›audio/9054


«Божедомка»
(из цикла Растущий смысл)
Авторская программа Анатолия Смелянского

В этой программе театральные деятели рассказывают о своем виденье воплощения прозы Достоевского на сцене.
Как мне видится, проза Федора Михайловича на театральных подмостках – палка о двух концах. С одной стороны, сложный к исполнению каскад: тонкие психологические моменты, бесконечные муки и страдания, множественные дробления текста и тд. С другой стороны, это бесконечное и плодовитое поле деятельности для режиссеров, постановщиков и артистов.
На дроблении текста мне хотелось бы остановиться отдельно. Кричащие монологи Федора Михайловича построены таким образом, что их невозможно произносить спокойным и ровным голосом чтеца. Актер просто вынужден говорить возбужденным и захлебывающим напевом, затем делать секундную паузу для вдоха воздуха и продолжать дальше. Ежели это получается, то выглядит безумно захватывающе и пронимает до последнего нерва.
Короче говоря, средненького спектакля по Достоевскому не поставишь и не сыграешь. Либо шедевр, либо полная лажа.

staroeradio.ru›audio/11210


Напоминаю, что ссылки на Старое радио следует открывать через Гугл.

Приятного духовного обогащения!

• 
• 
•